Самые быстрые ковбои на Дальнем Востоке - Аветисян и Михасенко

Попадание Артема Аветисяна в банк Восточный было изначально странным. 2 разных по культуре инвестирования Калви и Аветисян, если конечно можно назвать рейдера инвестором, изначально смотрелись достаточно разношёрстно.

Но оба преследовали вполне конкретную цель – капитализировать стоимость актива и перепродать сильному игроку. В планах, конечно, крутилась история с первичным размещением на бирже, а также экспансия в Азию, сделав из банка «финансовый мост». Для этого не хватало только одного, слаженной работы акционеров, а также усмирения жадности Аветисяна. Калви со своим Баринг Восток опытный инвестор, с большим портфелем инвестиций, в большинстве своем удачных, в проектах они всегда выступали не только деньгами, но и качественной экспертизой помогающей в развитии. Итак, роли определены, можно приступить к описанию.

Поняв, что деньги хочется получить быстрее, Аветисян начинает требовать выдачи кредитов на свои структуры и структуры своих друзей. Калви такая история не устраивает, он понимает, что при помощи этих денег Аветисян хочет докапитализировать банк Восточный в рамках их соглашения – живых денег у Аветисяна нет. Это стандартная практика, когда деньги вкладчиков банка используются для его же докапитализации. С учетом лобби Аветисяна в ЦБ в виде Грефа, он с его сыном Олегом рулил компанией по оценке, он легко мог проворачивать такие схемы – и манипулируя оценкой, и манипулируя надзором. Так же Калви не нравилась начинка того, что было в присоединенном Юниаструм Банке (именно за это Аветисян получил свои 32 процента). Банк представлял из себя жалкое зрелище, на нем успели повеселиться все кто хотел, Гагик Закарян умудрился продать его в 2008 году Банку Кипра за очень большие деньги, при этом сам Гагик Закарян не славился банкирской педантичностью и больше был похож на воротилу с Уолл-Стрит армянского разлива. Перед продажей он практически уничтожил инвестиционное подразделение Юниаструм Банка – Ю-Трейд, показав убыток 95% для клиентов.

Калви начал предъявлять Аветисяну вполне обоснованные претензии, требовал его докапитализировать своими деньгами, а не прокрученными по кругу клиентскими из банка. Аветисян сопротивлялся, а на суды в Лондоне смотрел с улыбкой, понимая, что до России не так-то просто будет дотянутся. Отчаявшись, Калви решил обратиться в полицию в России, написав на банкстера Аветисяна заявление. Это и явилось спусковым крючком, а также главной ошибкой Калви – он решил воевать на поле рейдера его же рейдерским оружием. Чтобы не пачкать руки и не портить свой имидж, Аветисян поручил Шерзоду Юсупову написать заявление на Калви. От момента написания заявления до момента задержания Калви и его коллег прошли считанные дни. Так быстро службы в России работают только при должной «мотивации». Это конечно создает и свои ошибки – материалы дела представляли из себя набор перепечатанных страниц, абсолютно чудные выводы. Но самое главное – необоснованную оценку, которая из нескольких миллиардов превратилась в несколько сот тысяч. Как мы указывали ранее, самым ценным умением, которое имелось в арсенале Аветисяна, было умение «правильно» оценивать. Он им и воспользовался.

Так Калви угодил за решетку. Ходоки сразу предложили ему отдать контроль в банке по сходной цене, но тогда он еще верил в правосудие. Он не мог представить, что по фальсифицированным документам его будут судить, что бизнес-сообщество заступиться за него, но силовая машина отмахнет их рукой. Никто не смог повлиять на это дело. Аветисян же думал, что раз он заявление не писал, то он вообще может прикинуться жертвой «хитрых схем» Калви. Но Калви был слишком известен, а Аветисян работал слишком топорно, чтобы кого-то можно было убедить в такой версии.

Полноправный контроль в банке перешел к Аветисяну. И тут началось самое интересное – освоение более 2-х миллионной базы клиентов – такой сетки не было ни у одного банка на Дальнем Востоке. Аветисян начал выдавать кредиты подконтрольным структурам. К своему сожалению, Аветисян обнаружил, что банковский надзор сильно ужесточился, он уже не мог простыми схемами выводить деньги из банка. Но следующую схему он подсмотрел у Калви. В банке продавались структурные ноты компании ITI Capital, долей в которой через несколько прослоек владел Калви. Клиентам банка Восточный эти ноты продавались не в очень большом количестве. Одной из особенностей этих структурных нот являлось то, что клиент, который их покупал, не понимал, что он покупал. Множество заумных терминов, множество активов внутри, при обещании гарантированной доходности не ниже депозита, все это заставляло клиента просто подписать документ о приобретении ноты. По факту же все было очень прозаично – клиент передавал деньги ITI, а те в свою очередь могли делать с деньгами все что захотят. С учетом того, что все шло под контролем Калви, сильно ITI риски на себя не брал. За продажу таких нот, банк получал от 7 до 12% от стоимости ноты. На оставшуюся сумму ITI покупал инвестиционную составляющую и облигации подконтрольных Калви структур, так докапитализировали банк Восточный.

Аветисян не мог пользоваться такой же схемой, ITI ему был неподконтролен, хотя и платил хорошую комиссию. Ему надо было найти крайне маргинальную инвестиционную компанию, которая бы согласилась платить и комиссию больше и его облигации бы покупала в сильно в большем размере. Так он нашел БКС (БрокерКредитСервис) Олега Михасенко. Являясь лидером рынка инвестиций по многим показателям, выходцы из Новосибирска представляли из себя обычное ОПГ, которое занималось выводом капитала из России, а также оболваниванием публики на предмет инвестиционных продуктов. Тут Аветисян увидел родную душу. БКС была запущена по всей сетке банка, так, как продавались структурные ноты в период 2019-2021 в банке, они не продавались ни где ранее. Это был поистине промышленный масштаб, миллиарды в месяц. Официальная комиссия текла в бюджет банка, часть комиссии попадала на структуры Аветисяна зарубежом, позднее эти средства направлялись в капитал банка. Часть средств были освоены при помощи облигаций структур Аветисяна.

В этот период банковский надзор ЦБ не выходил из Восточного, проводя проверку за проверкой. Надзор видел, что банк представляет из себя решето, обвешанное инвестиционными схемами. Но Аветисян и Михасенко слишком щедро оплачивали близорукость надзирающего органа, чтобы это могло навредить банку. Итак, схема «кражи» денег под видом инвестиционных продуктов давала свои плоды. Клиенты по некоторым выпускам получали назад не более 50% средств, что явно не было похоже на депозит. Установив мотивацию обычный банковским сотрудникам за продажи нот, те продавали их клиентам при продлении депозитов, после этого ЦБ даже ввел понятие мисселинг (по сути обман клиента).

Читайте ещё:АСИ Шувалова не слышно

Причесав внутреннюю кухню банка, Аветисян вернулся к старой идее продажи крупному игроку. Для этого на топовую должность он пригласил Олюнина из структур ВТБ – тот часто вставал на значимую должность в каком-нибудь банке, а после этот банк покупал ВТБ. Но тут даже у видавшего многое банкира не возникло желание принести банк Восточный в качестве добычи Костину. То, что Аветисян совместно с БКС наделал внутри, мало представляло из себя банк. Но Олюнин пообещал Аветисяну найти покупателя, сетка банка на востоке была слишком привлекательна. Всем не нравился внутрикорпоративный конфликт - это сильно мешало интегрировать банк в новую структуру, а то и таило в себе риски будущих судебных тяжб. Покупатели были выбраны максимально беспринципные – Совкомбанк. Обычно, перед покупкой какого-то банка в него высаживался десант из ЦБ, банку выписывали множество нарушений, требовали срочно докапитализировать, а после приходили братья Хотимские и покупали за 30% стоимости. В случае с Восточным такой фокус мог не пройти, хоть за Хотимскими и стоит Мишустин, что делает их непотопляемыми, Аветисян тоже совсем не прост, поэтому они решили на банкстерском языке поговорить с коллегой по цеху.